ОТРАЖЕНИЕ - часть 3

[Хана Акино]

3

Стояла тихая, беззвёздная ночь. Тусклый свет редких фонарей сочился вниз, выхватывая из темноты маленькие кружки земли. И тихонько шумел вокруг парк.
Камуи бежал, что было духу. Иногда казалось, дорога не кончится никогда. Он слышал шорох сухих листьев под ногами, ощущал прикосновение холодного ветра к своему лицу. Лёгкие разрывались от боли, хотелось остановиться и отдышаться, но Гакт не мог позволить себе расслабиться. Порой ему казалось, что стоит протянуть руку, и он сможет коснуться белой, будто мерцающей в темноте кожи. Но мальчик каждый раз ускользал от него подобно лунному свету.
В какой-то момент молодой человек понял, что совершенно заблудился и остановился, испуганно оглядываясь вокруг. Только сейчас он обратил внимание, какие странные вокруг него деревья - искореженные, изувеченные, будто вывернутые наизнанку. Казалось, они стонут и тянут к нему искалеченные ветви в надежде выпить его тёплую жизнь, полную воспоминаний о солнце и дожде.
Но не это напугало Камуи так, что он замер, боясь пошевелиться. Что-то шло к нему сквозь ночь, сквозь ветер и осеннюю морось. Он слышал, как трещат под чьими-то тяжёлыми шагами ветки и хрустят листья. Но было слишком темно, так темно, что иногда из живота поднималась волна страха - а, вдруг, это не земля, а дно океана и толщи непроглядного мрака сейчас раздавят хрупкое тельце, как яичную скорлупку.
Шаги замерли где-то рядом, и Камуи напрягся, ожидая нападения. Но из темноты перед ним вынырнуло знакомое лицо, и синие глаза насмешливо уставились на мужчину.
- Ты... - Гакт улыбнулся и, протянув руку, шагнул навстречу мальчику. А тот неожиданно начал смеяться. И расти. Он хохотал, как одержимый, и рос - нет, не рос, а пух! Распухал буквально на глазах! Тело стало круглым как воздушный шар, а сияющая белая кожа натянулась на нём, точно на барабане и поблёкла, стала матовой с мертвенно-синеватым отливом. Камуи показалось, что он видит огромные раскрывшиеся поры, из которых течёт что-то беловатое. А мальчик всё смеялся. Кожа начала лопаться, превращаясь в кровавые лохмотья, и по всему телу, будто трещины по зеркалу, побежали ужасные раны, сочащиеся гноем. Пенис мальчика потрескался и лопнул, как перезрелый плод. Удивительные синие глаза взорвались, и из пустых глазниц потекла чёрная кровь. Губы словно растаяли, обнажив разрушающиеся дёсна. А он всё смеялся.
Гакт не выдержал, и его вырвало. У него было такое чувство, словно его выворачивают наизнанку. Он всё блевал и блевал под кошмарный, булькающий смех мальчика, пока изо рта не пошла одна лишь обжигающая желчь.
Наконец, смех затих, и Камуи рискнул поднять глаза, но зря. С парня кусками слезало мясо и с мерзким шлепком падало на мокрый асфальт. Под его ногами растеклась зловонная лужа фекалий - тело очищалось перед смертью. Но вот, не осталось ничего, кроме белых, как лунный свет костей, которые рассыпались от порыва ветра и, едва коснувшись земли, превратились в пыль.
Мальчик, которого он так желал, исчез. От мысли, что с ЭТИМ он совсем недавно так безрассудно совокуплялся в туалете, рискуя быть пойманным, у Гакта опять начались рвотные спазмы, хотя в желудке уже ничего не осталось.
Занятый своими страхами, Камуи слишком поздно заметил, как что-то обвилось вокруг его лодыжки. Закричав от ужаса, он вскочил и побежал, но тут же упал - эта хрень крепко держала его за ногу. Ещё несколько таких же холодных и скользких щупалец вылезли из-под земли, обвились вокруг ног и рук и куда-то потащили. Гакт кричал и бился, пытаясь цепляться за траву, но лианы - а это, решил Камуи, были они – лишь сильнее сжимались вокруг него. Наконец, он перестал сопротивляться, боясь, что его кости вот-вот не выдержат и переломятся, как сухие веточки. Его привязали к огромному, старому дереву, широко разведя в стороны руки и ноги - в виде буквы "Икс". Лианы так яростно впились в его плоть, что на запястьях и лодыжках выступила кровь.
Внезапно дерево задрожало, и несколько толстых, кривых ветвей потянулись к нему, словно руки уродливого гиганта. Они стали рвать на нём одежду, задевая кожу и оставляя на ней кровоточащие ранки. У молодого человека от страха потемнело в глазах, когда одна из ветвей, довольно толстая и шершавая, вдруг скользнула между его ягодиц, касаясь ануса. Он хотел закричать, но лиана обвилась вокруг его горла так плотно, что вместо крика получился слабый хрип. А дерево, между тем, будто любовник ласкало его тело десятками ветвей и веточек, медленно, почти нежно раскрывая его и забираясь внутрь. Гакту показалось, что его сажают на кол - огромная ветка должна была проткнуть его насквозь. Но она, коснувшись заветного местечка внутри него, чуть отступила, а потом снова подалась вперёд, и молодой человек невольно застонал. Камуи поверить не мог, что его насилует растение, а оно врубалось в него всё быстрее, всё сильнее, и он чувствовал, как боль и наслаждение растекаются по его телу, словно соки по дереву. И что-то рвётся внутри и тёплое течёт по ногам... Самые тонкие из лиан обвились вокруг его пениса и скользнули внутрь.
Вдруг дерево исчезло и лианы, и боль - осталось только приятное тепло внутри. Камуи открыл глаза и встретился взглядом с тем самым мальчиком, который буквально только что лопнул у него на глазах. Парень оказался на удивление сильным - он крепко прижимал Камуи к земле, быстро и совсем безболезненно двигаясь внутри него.
- Хочешь, я покажу тебе, что там?... - выдохнул мальчик ему в ухо.
- Что?
- Ты ведь всегда хотел узнать это, увидеть. Переступить грань. Хочешь?
Юноша внутри него снова коснулся простаты, и Гакт поплыл на волнах удовольствия.
- А-д-да, хочу... - прошептал он.
- Тогда... отдай мне свою жизнь, - мальчик нежно поцеловал его в шею, а потом впился ногтями ему в грудь, сдирая кожу и мясо. - Отдай своё сердце!
Камуи закричал.
Он открыл глаза и несколько минут продолжал лежать без движения. Затем проснулись воспоминания - мальчишка, серьга, больница. Ах, да - грудь... Теперь уже почти не болела. Из больницы домой его привёз Ю. Сейчас он, наверное, спит наверху, а Гакт так и заснул в гостиной, за столом, заваленным нотами, а во сне умудрился свалиться на пол.
Свеча уже почти догорела, сколько же часов он проспал? Вместо того, чтобы работать. Такого раньше с ним не случалось. Впрочем, и грудь раньше так не болела. Да ещё этот мальчишка... Как он только мог поддаться на такую провокацию? Ещё не известно, чем это кончится. Но... В нём было что-то такое... как в этом зеркале - перед ним невозможно было устоять. И ещё - что-то неуловимо знакомое, почти родное... Даже не смотря на то, что раньше его никогда не привлекали дети, да ещё одного с ним пола. Что же с ним произошло? И почему теперь так хочется увидеть его ещё хотя бы раз? Если об этом узнает хоть одна живая душа...
За окном всё было белым-бело и, медленно кружась в ночи, падал снег - мир тишины и покоя. Иногда снежинки ярко вспыхивали, отражая свет фонаря, и тут же гасли, исчезая в темноте. Гакту вдруг подумалось, что вот и он так же скоро исчезнет в темноте, сверкнув на прощание, как тысячи других до него. И кто вспомнит? Фанаты? А когда сменится поколение...
Мир тишины и покоя.
Как в гробу.
Почему же у Гакта было такое чувство, что он уже не принадлежит этому миру. Всё это - ночь, снег, огни города, всё уже не касается его. Как будто когда-то, где-то он переступил черту. Почти. Осталось только собраться с силами и шагнуть в темноту.
Но когда и где была та черта?
Внезапно мир расцвёл мириадами разноцветных огней - голубые, зелёные, золотые - и понёсся вперёд, оставляя за собой осеннюю ночь и мокрый асфальт. Машины впереди, сбоку и сзади, но, кажется, что никого на самом деле нет. Мотоцикл словно огромный зверь с рёвом летит мимо огней, и нет никого и ничего. Только ощущение безграничной свободы. И куртка, развивающаяся за спиной, превращается в крылья. Быстрее, быстрее. Смазанные, сверкающие точки. Крылья растут. И вдруг...
Расправить крылья и оторваться от земли. Прямо в небо, к одиноким звёздам, сияющим в разрывах туч. Ввысь... А весь мир там, внизу. А здесь только он.
Как долго это длилось - мгновение или целую вечность? Прежде чем земля вновь приняла его в свои объятия, наказывая болью за попытку сбежать. И чудилось, будто смотришь на всё со стороны - обломки мотоцикла, распростёртое на земле тело, толпу любопытных зевак. А за спиной и правда крылья. И стоит только обернуться, чтобы увидеть…
Наверное, где-то там и была черта.
Гакт отвернулся от окна и встретился глазами со своим отражением. Сильная боль вновь стала набухать в груди, и он схватился за неё, согнувшись пополам. То же сделал двойник в зеркале и... Может, это только показалось, что он улыбнулся?
Во рту стало солоно. Камуи прикоснулся к губам и посмотрел на липкие, влажно поблёскивающие в полутьме пальцы. Кровь? Его охватила паника. Нет, не может он умереть, сейчас, здесь, вот так! Как же музыка и Ю, и… и мальчик с синими глазами?
Отражение в зеркале вдруг распрямилось и рассмеялось - чисто, звонко, словно десятки хрустальных бокалов разбились одновременно.
У Гакта по спине побежали мурашки, он вытаращил глаза, глядя, как его собственное отражение смеётся над ним. Вдруг тёмная поверхность зеркала заколыхалась, точно застоявшаяся вода в пруду, и оттуда показалась рука, раскрывшая ладонь навстречу Камуи. Само отражение изменилось - это уже был не Гакт, а тот мальчишка с удивительными глазами, и у него по шее текла кровь из разорванного уха. Он снова засмеялся. Почти, как во сне.
- Давай же, - сказал он. - Возьми меня за руку, ведь ты хочешь. Хочешь увидеть тот мир, откуда приходят голоса, то, о чём хотел сказать тебе твой дед.
- Нет, - Камуи замотал головой. Боль в груди пульсировала, казалось, в ритм с сердцем и ясно думать было почти невозможно. И всё же он надеялся, что не сошёл с ума - просто очередной приступ... Где же Ю с его чёртовым лекарством?!
- Ты обманываешь сам себя, - тихо сказал мальчик, печально глядя на скорчившегося мужчину. - Всю жизнь ты жил на грани, хлипкий мостик между мирами... Ты не думал, что он когда-нибудь рухнет?
Гакт вдруг понял. Осознание пришло даже сквозь невыносимую боль - это зеркало, которое он так хотел заполучить, которое так тянуло его к себе - это и есть мост. Мост между мирами.
Гакт выпрямился, тыльной стороной ладони вытирая с губ кровь. Боль в груди исчезла так же внезапно, как и появилась. Внутри чувствовалась такая лёгкость, как будто наконец-то прорвался нарыв, гной вытек, а вместе с ним и вся зараза. Осталась одна открытая, чистая рана ярко-красного цвета. Как хризантемы осенью, почему-то подумалось ему.
И этой чистой раной был он сам.
Камуи подошёл к зеркалу и взял мальчика за протянутую руку. Только сейчас он заметил большого, белого волка, сидящего у ног парня. Какой красивый, подумал Гакт и шагнул вперёд, в зеркало, навстречу синим глазам и холодным объятиям.
"Зачем я это делаю? - мелькнуло у него в голове. - Может..."
Мост между мирами... Сколько же жизней нужно, чтобы увидеть их все?
Ю проснулся от чувства страха, змеёй свернувшегося у него в животе. Он закрыл глаза и попытался снова уснуть, перевернувшись на другой бок. Пропитанная потом, простынь неприятно липла к телу. Тяжесть в животе не проходила. Возможно, он съел что-то не то? Ю прислушался к себе, но нет - это было другое. Сердце билось медленно и очень громко, - так громко, что казалось, по комнате гуляет эхо - перегоняя по венам кровь, смешанную со страхом.
Ю сел, пытаясь не думать всякие глупости (например, о том, что, может, как раз в этот момент нечто тянется из темноты и вот-вот коснётся его обнажённого плеча). Он попытался вспомнить, что ему приснилось. Возможно, причина неясной тревоги в ночном кошмаре и только? Но Ю подумал о Гакте...
В последнее время друг вёл себя странно. Нет, конечно, и раньше случалось всякое. Камуи делал или говорил странные вещи. Никто не видел этого, никто не знал - даже вездесущие фанаты. А Ю иногда видел. И у него волосы дыбом вставали. Например, как-то раз после концерта, Гакт рухнул в обморок, а когда пришёл в себя, говорил про какие-то огни, и утверждал, что он уже умер. Он буквально бился в истерике и кричал, чтобы его поскорее похоронили. Тут не только волосы встанут дыбом.
Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в последнее время. Да ещё приступы случались всё чаще... А Гакт лишь отплёвывался и говорил, что ляжет в больницу только через свой труп. Ю боялся, что именно так и может получиться.
А ещё это старое, страшное зеркало, что теперь висело в гостиной. Ю казалось, в нём есть что-то зловещее. Он вспомнил, как подошёл к нему вчера утром... Что же произошло? - обман зрения, игра воображения, а, может быть, просто так легли тени? Но увиденное вряд ли можно было так легко списать на тени. Он увидел себя. Вот только тот другой «он» не стоял посреди светлой гостиной, а лежал в незнакомой комнате, на кровати, совершенно голый и какой-то очень-очень неправильный. От шока Ю не сразу сообразил, что же в нём такого "неправильного". А когда понял, отшатнулся от зеркала, едва устояв на ногах, но образ зияющей красной дыры на животе... И вывалившихся оттуда кишок, которые будто бы клубком жадных щупалец присосались к полу... Этот образ запечатлелся в его сознании, как фотоснимок.
Но стоило ему моргнуть, и в зеркале вновь отражалась гостиная и Ю по ту сторону, которого била мелкая дрожь.
Ю - не Гакт, он предпочёл забыть об этом и никогда не вспоминать. А зеркало хотел разбить, очень хотел. Но тогда бы это означало, что он поверил. Что он сошёл с ума. А ведь он пока ещё в своём уме, в отличие от некоторых.
Гакт...
Ю решил, что надо бы сходить, проверить как он там и если всё ещё работает, заставить лечь спать. Последний приступ был очень тяжёлым и другу просто необходим отдых.
Спускаясь в гостиную, Ю подумал о том, что произошло в туалете. Охрана клялась и божилась, что никто кроме Камуи не входил и не выходил оттуда. Но Ю прямо кожей ощущал там чьё-то присутствие, точнее - бывшее присутствие, будто кто-то там был и только что вышел, и ещё не испарилось чужое тепло и запах незнакомых духов.
В гостиной горел свет и Ю выругался про себя - вот ведь, Гакту всё неймётся, хочет до ручки себя довести. Но тут он увидел и не поверил глазам.
Раскинув руки, Камуи бился об зеркало. Раздался треск, по гладкой поверхности побежали трещины, и осколки зеркала стали со звоном валиться на пол. По лицу, рукам, ногам молодого человека текла кровь, но он, похоже, не замечал этого, всё сильнее и сильнее вдавливаясь в зеркало. Ю даже почудилось, что он и впрямь сейчас пройдёт прямо сквозь него. А пол вокруг уже блестел от крови.
Всё, как в кошмарном сне. Ю схватился за голову и так сильно дёрнул себя за волосы, что чуть не вырвал клок. Надо проснуться, проснуться! Ведь это не его друг - друг... а, возможно, даже больше, чем друг, ведь во сне можно признаться... - весь в крови бьётся о зеркало, будто мотылёк о стекло.
Но если это сон, всё можно изменить? Забыв о страхе, Ю бросился к Гакту. Когда он оттаскивал его от зеркала, ему показалось, будто Камуи что-то держит - даже почудилась рука, вцепившаяся в руку друга, но это было только отражение. А ещё краем глаза он увидел в зеркале собаку, огромную, белую собаку. Но она развалилась на сотни осколков.
Гакт вдруг вырвался из его рук, с силой оттолкнув друга так, что тот упал. Он выл, царапая окровавленными руками разбитое зеркало. А потом вдруг затих.
В тишине было слышно только, как кровь капает на пол.
- Гаку-тян, Гаку-тян, - плакал Ю, уже понимая, что это вовсе не сон. - Гаку-тян, ты меня слышишь?


***

Гакт слышал.
Точнее, ему казалось, что он слышит, как хрустят его кости под ударами тяжёлых сапог. Во рту было солоно от крови, голова раскалывалась. Он смутно соображал, где находится - на полу в кабинете у Доктора. И никто, никто ему не поможет...
Ну почему он не умер тогда? Ведь он уже почти чувствовал, каким лёгким становится тело и, казалось, стоит только легонько подуть ветру, он оторвётся от пола и просочится сквозь решётки на узком окне - туда, где сияют холодные осенние звёзды, высоко-высоко.
Но... слишком рано пришли проверить, как он. Так не должно было быть, так никогда не бывало раньше, почему? Что это было - Доктор вдруг забеспокоился о нём?
Новый удар вышиб из молодого человека дух, и он на несколько секунд забыл, что надо дышать. Когда же, наконец, всё прекратилось, Гакт услышал, как Ю отошёл к окну.
- Хотел сбежать от меня? - спросил он, не оборачиваясь. - Неужели ты думал, у тебя получится?
Камуи не ответил. Он сидел на полу, отхаркиваясь кровью и прижимая к груди забинтованные руки. Длинные, тёмные волосы свалялись и торчали в разные стороны. Краем глаза он видел своё отражение в зеркале - в том самом, от которого откололся кусочек и которое теперь зачем-то перетащили в кабинет Ю-сенсея.
- А теперь расскажи мне, как тебе удалось РАЗБИТЬ ЭТО ПРОКЛЯТОЕ ЗЕРКАЛО?! - последние слова Доктор прокричал, сорвавшись на визг, и со всего размаху запустил в зеркало цветочным горшком с подоконника. Горшок разбился, а на зеркале не осталось даже царапины.
- Ну, хорошо... - Ю на минутку прикрыл глаза, затем открыл, и по его губам расползлась ядовитая улыбка. - Допустим, тебе это как-то удалось, и никто не заметил, хотя это до сих пор не укладывается у меня в голове. Но неужели ты думал я позволю тебе вот так просто умереть?
Доктор подошёл к сжавшемуся в комочек Гакту и, присев рядом с ним на корточки, ласково погладил его по спутанным волосам.
- Я ведь хочу тебе помочь, разве ты не видишь? Что бы голоса больше не тревожили тебя...
Ю встал на колени, прямо в кровь, разбрызганную на полу, и обнял Камуи, крепко прижав его к себе. Почти нежно он поцеловал его в губы, слизывая с них кровь, руки жадно шарили по дрожащему, избитому им же самим телу.
- Ну же, - шептал он. - Расскажи мне, о чём говорят с тобой голоса, что видишь, слышишь... Расскажи всё.
"Всё? - подумал Гакт, чувствуя, как мир вокруг начинает изменяться. - Всё?!"
Холодок тонкой струйкой пробежал по позвоночнику, заставляя кожу покрыться мурашками... Солнечное утро словно выцвело, принимая какой-то металлический оттенок. Свет никуда не делся, но солнечные лучи, казалось, тяжело падают на пол сквозь прорехи в шторах - холодные и острые, как клинки. Комната вдруг показалось бесконечной, а голос Ю был едва слышен, будто доносился с улицы. Из дальнего угла, между креслом для посетителей (впрочем, очень редких) и рабочим столом, куда свет не мог дотянуться, ползла тень. Словно живая она двигалась по направлению к Камуи, старательно избегая светлых мест, и как будто урчала.
"От голода?!" - в шоке подумал молодой человек. Тело налилось свинцом, он не мог двинуться. По спине катился холодный пот. Доктора как будто и не было рядом.
Гакт закрыл глаза, чтобы не видеть, как нечто похожее на птицу, - дохлую и уже не один день... - влетело в открытое окно (да нет же, хотя на нём не было решёток, но оно определённо было закрыто) и уселось на спинку кресла, с интересом разглядывая движущуюся тень. Перед мысленным взором возникла яркая картина из прошлого: он, ещё маленький мальчик, и бабушка. Вдали, у скал, грохочет океан. Взгляд старой женщины прикован к чему-то, что он видеть не может. Тихий шёпот: "Они рядом. Они всегда рядом. Твои предки умели открывать дверь в их мир. И ты умеешь. Прислушайся... Слышишь их? Не бойся. Они ничего тебе не сделают. Просто помни, кто ты есть, не поддавайся страху. Если забудешь, потеряешь дорогу назад и навсегда останешься на грани..." Он непонимающе смотрит на бабушку: "На грани чего?"
"На грани жизни и смерти..."
Странная птица встрепенулась и с криком, похожим на человеческий, ринулась прочь. На холодном ветру развевались полинявшие, выцветшие обрывки когда-то ситцевых штор. Пол был серым от пепла...
"Тех, кто сгорел на погребальном одре..."
Единственный цветок, стоящий около окна, на глазах засох и рассыпался в прах. И шёпот, шёпот вокруг... Как назойливое жужжание комаров. Странный язык, слов не разобрать.
Но он однажды уже был на "грани", вдруг вспомнил Гакт. Когда-то давно, когда он был ещё маленьким, и жизнь казалась ему одним нескончаемым летом, он почти умер. Почти. Утонул. Он помнил, как вода тёмным стеклом сомкнулась над его головой, будто поймав в страшную ловушку, и небо стало медленно таять. И казалось, что само время, сам мир течёт сквозь пальцы и исчезает где-то в вышине, по ту сторону стекла. По ту сторону зеркала.
С тех пор таинственный дар, до сих пор дремавший в нём, наконец проснулся – он мог слышать и видеть то, что другим не доступно. Не дар, проклятие.
Но всё-таки... Всё-таки иногда до ужаса хотелось узнать, а что же там? Там, куда он успел заглянуть только краешком глаза. Каково же это?
Камуи опустил глаза на пол, забрызганный его собственной кровью. В этом сером мире она казалась неестественно яркой и такой... живой. Не одна пара глаз, или того, что могло бы служить глазами, с жадностью смотрела на неё. Но Гакт знал, что они совсем не похожи на ТЕХ, из ТОЙ палаты - эти перед ним не более, чем тени. Пыль, которую можно развеять.
Гакт обхватил ладонями лицо Ю, заставляя его посмотреть себе в глаза:
- Ты хочешь знать всё? - тихо спросил он, едва шевеля разбитыми губами. - Хочешь видеть то, что вижу я? Ну так СМОТРИ!
Доктор попытался вырваться, но Камуи держал его на удивление крепко. Зрачки Ю расширились от ужаса, когда Гакт заставил его посмотреть в зеркало, и он увидел в нём... Серый мир. И закричал.
Молодой человек безразлично смотрел, как его мучитель корчится на полу, отбиваясь от чего-то, видимого ему одному. Он до крови царапал лицо и шею, как будто хотел содрать с себя кожу.
- Ну как? - спросил Гакт. Его тёмные, темнее ночи, глаза грозно сверкали из под спутанной чёлки и, в то же время, с жалостью. - А знаешь, они иногда так больно кусаются...
Внезапно окно распахнулось, и комната наполнилась осенью - такой знакомый аромат! Ветер принёс коричневые листья и запахи. Сухой травы, яблок.
Первого поцелуя.
Едва заметная, полупрозрачная фигура стояла у окна. Если бы она не была такой зыбкой, похожей на туман, Гакт подумал бы, что это она открыла окно. А лёгкие шторы надувались осенним ветром и светом, и как будто приглашали...
Парк заканчивался чуть правее, замыкаясь на здании, и под окном кабинета Ю уже было шоссе. Свобода.
Камуи вспрыгнул на подоконник - до странности легко с его-то переломанными костями - и, не оборачиваясь, шагнул в осень.
В тот же миг зеркало треснуло и взорвалось мириадами сверкающих осколков. За своей спиной Гакт ещё успел услышать дикий крик Доктора.
А в следующий момент он уже лежал посреди дороги и удивлялся, что не умер. Впрочем, падать было не так уж и высоко. Но теперь надо было торопиться, пока его не поймали.
Камуи опёрся на локти и сел, чувствуя, как что-то внутри него разрывается. Так далеко уйти не получится...
Он не услышал и не увидел машину. Она так внезапно появилась перед ним, ему показалось - почти бесшумно, словно призрак. Гакт поднял глаза и встретился взглядом с синими, такими удивительными глазами. Знакомыми. И такими испуганными.
Девушка с синими глазами.
Мир вдруг наполнился ветром и светом, зазвенел и, как прежде зеркало, разлетелся на тысячи осколков. И каждый осколок сиял так ярко…
Вспышка...
Гакт слышит визг тормозов, и прекрасное лицо склоняется над ним, заслонив собою солнце. Синие глаза смотрят тревожно и ласково.
- Вы как?
- Жив... кажется.
Вспышка...
В машине пахнет яблоками. Одно, с ярко-красным боком, он держит в руках. Почти до слёз обидно вонзать зубы в такую красоту. Девушка рядом смеётся.
- А ты не боишься, что я сбежал из сумасшедшего дома? - спрашивает он, наслаждаясь теплом яблока и солнца, греющего его левую щёку. На душе так удивительно легко.
- Ха-ха! - восклицает синеглазая. - Ты ещё не знаешь, что из себя представляю Я! Стра-а-ашно? Ха-ха!
Так удивительно легко.
Вспышка...
В небе трепещет воздушный змей. Отсюда, с земли, похожий на маленький кораблик - отпусти, и он бесследно растает среди облаков. Возможно, отправится в путешествие к звёздам. И хочется улететь вместе с ним. Но на земле есть люди, которые...
Вспышка...
Маленький мальчик бежит навстречу объятиям. Следом за ним идёт женщина с синими глазами и букетом синих колокольчиков.
Тепло.
Вспышка...
Молодой человек, так похожий на него самого, держит за руку незнакомую девушку. За окном бесшумно падают снежные хлопья. И чья-то тёплая рука в его руке. И такой родной взгляд синих глаз из-под белой как снег чёлки.
Вспышка...
И мир стал прежним. И рядом не было тепла. Холодный ветер развеял аромат яблок. И целую жизнь.
Машина не остановилась. Не успела.
Какие же всё-таки у неё были испуганные глаза. И такие синие-синие.
Словно сквозь сон, Гакт увидел, как из машины выпорхнула девушка и будто бы не пошла, а полетела к нему.
Маленькая синеглазая девочка, пахнущая конфетами и яблоками. Так вот, какой она стала...
Слишком поздно, подумал он, закрывая глаза и жалея, что никогда не увидит, как трепещет на ветру воздушный змей и не обнимет сына...
Где-то завыла собака. Или это был волк?


***

Он взвыл, когда Гакт воткнул ему в бедро нож и медленно протащил его почти до колена. Густая, алая кровь хлынула на кровать, пропитывая белые простыни цветом осенних хризантем. Камуи отогнул края раны и впился ногтями в мясо - ему было любопытно, сможет ли он его содрать голыми руками и добраться до кости.
Ю потерял сознание.
Руками содрать мясо не получилось.
- Почему... Гаку?... - едва шевеля разбитыми губами, прошептал мужчина. Изо рта у него текла кровь - Гакт выбил ему несколько зубов.
- Ты уже в сотый раз спрашиваешь, - раздражённо произнёс молодой человек, гадая, не лучше ли вовсе вырвать Ю язык. А чем? Или легче просто отрезать? Забавно будет поглядеть... Можно даже заставить его съесть собственный язык. Тоже забавно.
- Я обещал, что умирать ты будешь медленно, - Камуи сверкнул глазами. - И я его выполню.
- Скажи хотя бы... за что? Ты - маньяк?
- Если и так, то твоими стараниями, люби-и-имый.
Гакт надоели пустые разговоры. Они лишали его мужества, которое он копил столько лет.
За окном весело барабанил весенний дождь. Жирная муха спряталась от него в щели между оконными рамами. Приглушённые кляпом, крики Ю были почти не слышны.
- Знаешь, - сказал Гакт, ложась на Ю и слизывая кровь у него с подбородка. - Знаешь, каково это держать в руках сломанную куклу,... которая когда-то была твоим ребёнком? Как неестественно вывернуты ручки и ножки, какое оно мягкое, это маленькое тельце... Знаешь? А каково потом раз за разом видеть это во сне? Раз за разом бежать, чтобы успеть... И никогда не успевать. А? Отвечай!
Камуи вырвал у Ю кляп и со всей силы ударил его по лицу. Что-то хрустнуло - видимо, нос. Мужчина закричал.
- Твоя жизнь когда-нибудь рушилась у тебя на глазах? - продолжал Гакт, чувствуя, как предательски щиплет глаза. Нет, это отродье не должно видеть его слёз... - Я бросил музыку ради них... Если бы ты знал, как больно мне было. Но они... были дороже. Дороже всего на свете.
Камуи не выдержал и зарылся лицом в израненную, перемазанную кровью грудь Ю. Слёзы катились сами собой.
- Но появился ты, - Гакт задыхался. - И всё исчезло, будто сон. Словно никогда ничего и не было! А ведь это было!
- Гаку-тян... - прошептал Ю, пытаясь дотянуться губами до его волос. Камуи отпрянул, глядя на мужчину со смесью отвращения и страха. - Прости меня...
- Ты вспомнил... Ты, гад, вспомнил!
- Ты думаешь, я хоть на день забывал? - Ю вдруг истерично рассмеялся и смеялся, смеялся, пока не закашлялся кровью. Он поднял тёмные глаза на Гакта. - Думаешь, я МОГ забыть? Только ты изменился. Я не узнал тебя.
Гакт сполз с кровати, вцепившись себе в волосы и раскачиваясь, как сумасшедший.
- Почему ты ждал столько лет? Почему не сразу?
Гакт захохотал, вытирая слёзы:
- Ты что полагаешь, на это так легко решиться? К тому же, я должен был знать о тебе всё, все твои страхи. Чтобы выбрать самую страшную для тебя смерть... Но меня попросили... убить тебя медленно. За каждый год, каждый месяц, день, час, проведённый в страданиях. За каждый год, который мог бы прожить мой сын.
- Если бы я только мог повернуть время вспять, - прошептал Ю. - Я отдал бы свою жизнь... А ещё лучше... ещё лучше - я бы похитил твоё прошлое, и ты был бы только моим. И ещё... у тебя была бы музыка. Я люблю тебя, Гаку-тян.
Гакт не выдержал и, вскочив, бросился на Ю.
- Ты что несёшь?! Проклятая мразь, я ненавижу тебя! Я убью тебя, но сначала замучаю, отрежу руки и ноги, а потом утоплю в ванной! Как ты можешь говорить МНЕ такое?!!!
Ю попытался улыбнуться, но разбитые губы с запёкшейся на них коркой крови не желали слушаться.
- Что же мне делать, если судьба сыграла со мной такую злую шутку... Полюбить тебя... Единственного. По-настоящему.
- Я ненавижу тебя так сильно, так сильно... - Гакт соскользнул с Ю и поднял с пола нож. - Сейчас я убью тебя. Тебе страшно?
- Если тебе от этого станет легче...
Камуи сел на край кровати, против обыкновения плотно сжав колени. Нож сверкнул несколько раз, и Ю с удивлением обнаружил, что свободен.
- Ерунда какая-то получается, - бесцветным голосом произнёс Гакт, уставившись в зеркало напротив. - Я тебя мучил, хотел убить. Ты для меня самое злое, что есть в этом мире, потому, что ты украл у меня мою жизнь... И вот я сижу и треплюсь с тобой... А ты... Ты смеешь говорить мне о любви. Как будто мир перевернулся. Что же с ним творится?
Ю сел, с трудом подтянув ноги. В первую секунду он подумал, что можно попробовать напасть на Гакта, пока он отвлёкся, и сбежать. Но как, если и шевелиться-то почти невозможно? Казалось, что тело превратилось в одну сплошную, жуткую рану - болело всё, а особенно распоротая почти до кости левая нога, из которой все ещё продолжала хлестать кровь. Как бежать? К тому же... Он заставил себя собраться по кусочкам и из последних сил, прислонившись к Гакту, обнял его.
- Наверное, мир на грани сумасшествия, - шепнул он ему в ухо. - И мы тоже на грани...
- На грани чего?
- Жизни и смерти. Мне так это надоело, что иногда хочется переступить её и посмотреть, а что же там...
- И мне, - отозвался Камуи. - Я хочу увидеть как там... Темно или светло? Холодно или тепло? Наверное, ему там страшно одному, ведь он ещё совсем малыш.
Гакт смотрел на отражение. На себя и на Ю, обнимающего его сзади. По его рукам текла кровь и капала Камуи на грудь.
- Сейчас бы он уже ходил в школу. Интересно, каким бы он вырос?
- Красивым, как ты, я думаю.
- У него были материны глаза. Тёмно-синие. Как небо. Или как море.
- Не имеет значения. И небо, и море - само красивое, что есть на земле.
Дождь ещё шёл, а сквозь тучи уже проглядывало солнце и там, где его лучи касались земли, дождь превращался в серебряные нити. Гакт представил себе, как летят по небу облака, и вишни дымным кружевом расстилают на дороге тени. И куда-то торопятся люди под яркими зонтиками, похожими на цветы.
- Ю, - шепнул он, засыпающему от потери крови, мужчине. - Можешь сделать для меня кое-что?
Ю удивлённо посмотрел на отражение возлюбленного.
- Может быть, это покажется смешным... Но я хочу встретить смерть, как... Достойно.
Ю всё ещё недоумённо хлопал глазами, и Камуи добавил:
- Будь моим кайсяку.
- Он наносил последний, милосердный удар тому, кто совершал ритуальное сэппуку. Стать чьим-то кайсяку было великой честью... И ты хочешь, чтобы Я был твоим кайсяку?
- В каком-то смысле, - Гакт натянуто улыбнулся. - У нас нет катаны, так что тебе не придётся рубить мне голову, как полагается, с одного удара, - он достал из тумбочки рядом с кроватью пистолет и протянул Ю. - Ты просто пустишь мне в голову пулю. Когда увидишь, что сам я уже не справляюсь...
Ю кивнул. Он был бледен как полотно - скорее всего, от пережитого шока, боли и потери крови. Кстати, отстранённо подумал Гакт, если Ю срочно не доставить в больницу, он наверняка не дотянет до утра. Он умрёт. Медленно. Как и было обещано... И, как не странно, от этой мысли радости он не испытал. Впрочем, он не испытал ничего. Всё внутри него было мертво. Ненависть, которая питала его все эти годы, вытекла с криками и кровью Ю. И что осталось? Ничего. Пустая оболочка.
От которой нужно было, наконец, освободиться.
- Я буду твоим кайсяку... Хотя знаешь ли ты, что это и есть самое страшное наказание, какое ты только мог для меня придумать? Убить собственными руками единственного... И знать, что он никогда тебя не простит... Мир спятил, Гаку-тян. Этот проклятый мир просто спятил!
- Мир спятил, - эхом отозвался Гакт.
Сняв с себя заляпанную чужой кровью рубашку, Камуи опустился на колени перед зеркалом. Ему хотелось видеть... Но в последний момент он всё-таки закрыл глаза.
Острое лезвие почти бережно, почти любовно вошло в его плоть...
Гакт открыл глаза и с удивлением увидел, что рядом никого нет. Комната пуста. Окно распахнуто настежь, и ветер забросил на подоконник несколько лепесточков сакуры - миниатюрные сердечки. Дождь кончился.
Камуи посмотрел в зеркало и не увидел там себя, а только Ю. Тот стоял на коленях в крови - своей и Гакта - и плакал.
Гакт вышел из дома, как был - без рубашки, в лёгких брюках и босой. Весенний день был удивительно тёплым, а солнце светило так ярко, что казалось небо плавится под его лучами.
На улице было пусто и тихо. Ни единой души, даже птицы не пели. Такая странная тишина.
Вдруг налетел холодный ветер, срывая с сакуры белоснежное платье, и в воздухе закружился настоящий снегопад их лепестков. Солнце потускнело, а небо из ярко-голубого стало пепельным.
Осень пришла.
На глазах Гакта листья желтели и краснели прямо на ветках. Вспыхнули алым клёны, запылали на клумбах хризантемы среди увядающей петунии и желтеющего моря ярко-синей лабеллии.
С тихим шорохом стали опадать листья, но, не успевая коснуться земли, они засыхали и превращались в пыль.
В тишине Камуи отчётливо услышал шаги за своей спиной. Кто-то быстро бежал, поддевая ногами ворохи листьев.
Гакт улыбнулся и обернулся, раскрывая объятия навстречу...
Зеркало треснуло и с оглушительным звоном разлетелось на куски.


Эпилог


"У человека много душ, и когда он теряет их все, он умирает. ... Когда мне было семь лет, я тонул в море Янбару. ... Так как, без сомненья, я оставил одну из своих душ там, теперь я должен ее вернуть".

Gackt



Гакт стоял посреди сцены. Вокруг из темноты сверкали мириады огней - серебряные, золотые. Ночными мотыльками они взлетали ввысь, превращаясь в млечный путь, и медленно таяли в вышине. Камуи казалось, что и сам он летит вместе с ними по дороге из звёзд.
Но тьма расступилась, и Гакт увидел, что он уже не на сцене почти родного Tokyo Dome. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилалась долина, покрытая клоками молочно-белого тумана. По ней несла свои воды спокойная, тёмная река, и тысячи поминальных огоньков текли вместе с ней. Праздник мёртвых.
Что-то зашуршало позади Гакта, он обернулся и столкнулся с собственным отражением. Только оно было странным - очень худым, в больничной одежде, в синяках и кровоподтеках. Вновь что-то зашевелилось, и из тумана выступил ещё один Гакт - без рубашки, в одних брюках, с огромной раной на животе, из которой каким-то чудом ещё не вывалились кишки.
Камуи чувствовал, как у него самого по лицу, шее, рукам течёт кровь из тысячи порезов.
Все трое смотрели друг на друга, и каждому казалось, что он видит своё отражение, словно смотрится в трюмо. И каждый чувствовал, что чувствовал другой. Их воспоминания слились в один поток, точно огни на реке, и превратились в бесконечный умирающий парк, полный тлеющих хризантем и едва ощутимых запахов яблок и конфет. Парк, по которому, разбивая облака в лужах, летели на велосипеде мальчик с девочкой. По которому бежал маленький ребёнок с охапкой разноцветных листьев, а вдали, среди деревьев, почти затерялся тонкий силуэт юноши с синими глазами.
Гакт шагнул в этот парк...
И оказался на берегу моря. В высоком небе кричали чайки, шумел прибой. Казалось, море - живое и дышит, тяжело вздыхая тёмными, пенными волнами. Холодный, северный ветер гнал тяжёлые, серые тучи, полные ледяного дождя.
Камуи стоял на берегу, подставив лицо ветру и солёным брызгам, и чувствовал, что неразрывно связан с этой удивительной, грозной стихией. И какая-то сила внутри него тоже начинала бурлить и вздыматься.
Он чувствовал себя сильным. Сильнее, чем раньше. Сильнее в три раза.
Он чувствовал себя божеством. Чудилось, само море смирилось перед его мощью, покорно облизывая песок у его ног.
Что-то тёплое и мягкое потёрлось о его ноги. Гакт присел на корточки и потрепал по холке большого белого волка. Тот радостно лизнул хозяина в лицо. Золотые глаза смотрели с поистине звериной преданностью.
Камуи на минуту зарылся лицом в тёплую, уютную шерсть своего четвероногого друга. Их сердца бились в унисон. Гакт чувствовал, как меняется, как такая же мягкая шерсть лезет из всех пор, покрывая его тело густой, серебристой шубкой. Всё вокруг вдруг превратилось в сплошной мир запахов и звуков. А шальной ветер так много нёс их из-за моря.
И вот, уже через мгновение по пляжу весело неслись наперегонки два волка. Они бежали к высокому, тёмному зеркалу, что одиноко стояло на берегу, на треть погребённое в песок. Сильные, мускулистые лапы, казалось, не бежали, а летели над землёй, неся Гакта к знакомому предмету.
Достигнув зеркала, Камуи снова стал самим собой. Исчезло опьянение ветром и животная радость от чувства безграничной свободы и силы во всём теле. Верный друг тёрся у ног.
В мутном зеркале хлестали тёмные волны, и мрачно хмурилось небо. На секунду Гакт увидел своё отражение: короткие чёрные волосы треплет ветер, белый плащ развивается за спиной на подобии крыльев и тяжёлый взгляд синих глаз - тёмно-синих, как море перед бурей - из под длинной чёлки. А у ног – белый волк. Но отражение исчезло, и на его месте будто бы открылась дверь в другой мир. Там, за зеркалом, лежали сотни дорог, и каждая была по-своему неповторима - одни усыпаны осенними листьями, другие все в белых цветах. Каменистые и труднопроходимые. Из тёплой мягкой земли и травы.
Волк заскулил от нетерпения. Гакт усмехнулся и почесал его за ухом:
- Вперёд! - крикнул он ринувшемуся в зеркало волку. - Ищи! Ищи!
Тот на мгновение замешкался, завертелся на месте, опустив нос к земле, а потом завыл и кинулся бежать по одной из дорог.
Гакт прижал ладони к холодному как лёд зеркалу и смотрел вслед мохнатому другу.
В синих глазах поднималась буря.


***

Гакт отдёрнул от зеркала руки и отступил на шаг.
- Что? - удивлённо поинтересовался Ю, глядя на побелевшее вдруг лицо друга. - Ты в порядке? Тебе следует отдохнуть перед концертом, если не хочешь потом опять грохнуться в обморок...
Камуи не ответил. Это странное зеркало, подаренное ему сестрой, заставляло мурашки бежать по коже. Вчера ему показалось, что фигурки на раме двигаются, словно живые, а сейчас... его неожиданно накрыла волна ненависти. К Ю? Но не его ненависти. Чужой. А всё же захотелось развернуться и ни с того ни с сего ударить друга, выбить ему зубы, сломать нос, выцарапать глаза...
Гакт тряхнул головой и, схватив Ю за руку, силой вытащил его из комнаты, захлопнув за собой дверь.
- Да ты чего? - вытаращился на него тот. - Совсем что ли спятил?
Камуи посмотрел на дверь так, словно за ней было заперто что-то очень страшное, что в любую секунду может вырваться наружу. Показалось ли ему только что или... он действительно слышал вой?
- Что бы сегодня же этой гадости у меня в доме не было, - сказал Камуи, удивляя друга ещё больше.
- А чего так?
Гакт на минуту задумался, нахмурив брови:
- В нём что-то неправильно...
- М-м?
- Мне не нравится... отражение в нём.
Ю не сдержался и заржал. А Гакт, пропустив это мимо ушей, ещё раз проверил надёжно ли заперта дверь.
Он не видел, как там, за ней, в зеркале мелькнул на секунду и пропал большой, белый волк.



КОНЕЦ

@темы: мои фанфики